Гарри Поттер и… просто Гарри - Исайкина Светлана (читать книги без сокращений .TXT) 📗
— Я сидел в тюрьме, — равнодушно бросил ему крёстный.
— Но, Сириус, — тут возразила ему Лу, прекратив шмыгать распухшим от слёз носом, — ты же был невиновен!
— Ты считаешь, что я должен ликовать по этому поводу? — насмешливо произнёс он.
Доктор Спенсер выглядел очень заинтересованным. Я потянул крёстного за рукав и тихо проговорил.
— Зря ты ему это сказал. Он же врач-психотерапевт. Видишь, как загорелся? Сейчас быстро тебе объяснит про какой-нибудь посттюремный синдром.
— Может, его с папашей моим познакомить? — присоединился к разговору Пат, — вот уж бесценное пособие. Ходячий комплекс неполноценности.
Сириус усмехнулся как всегда, по-собачьи, и ободряюще хлопнул моего друга по плечу.
— Не расстраивайся. Родители и хуже бывают.
— Правда? — кисло спросил Пат.
— Ну, кажется ты знаком с портретом моей доброй мамочки. А тебе хотя бы с матерью повезло.
И он прибавил шагу, догнав идущих впереди тётю Мэг и доктора Спенсера.
— Зато отец — выраженный садист с немытой головой, — буркнул Пат.
— Это у него рыцарский обет, — сказал я и пояснил, — ну, голову не мыть.
— Угу, рыцарь печального образа, мать его… — ещё мрачнее проворчал мой друг.
— Ты, кстати, про бабушку свою говоришь, — укорила его Лу.
Тут Пат бросил долгий задумчивый взгляд в спину Сириуса и даже как-то мечтательно протянул:
— Эх, мама, мама… Согласилась бы ты тогда на свидание, и кто знает? Был бы я сейчас сыном Сириуса Блэка. Сколько бы проблем исчезло.
— Не факт, — коротко заметила Лу.
— И ты был бы уже не ты, — внёс я свою лепту.
— Это точно, — угрюмо согласился Пат.
Я шёл по улице и боролся с диким желанием завалиться к своим родственничкам и заявить — Всем привет! Вот я и вернулся! Так, представляя в красках выражения лиц Дурслей, я дотопал до Пата.
Это было через пару дней после похорон, когда мы утрясли все формальности с домом. Который Арчи взял, и завещал мне. Так и написал в завещании — «чтобы мальчику было, где жить». У меня после этих слов, честно, дар речи пропал, и в голос зареветь захотелось. Знал ведь старикан, какие у меня «добрые» опекуны. Я ещё, помню, интересовался у него, можно ли считать Дурслей эксплуатирующим классом…
Пату была завещана обширная коллекция корабликов. Много разномастных моделей парусников. По словам Арчи, он собирал их с двенадцати лет.
А Лу получила в память о покойном самую ценную вещь, которой он владел когда-либо в жизни. Это был подлинник Шагала. Если бы Арчи продал его, то смог обеспечить себе не просто достойную, а прямо-таки шикарную старость. Я не знаю, чем так дорога была ему эта картина, и откуда он её вообще взял. Её украли бы давным-давно, если бы знали, что подобная вещь может преспокойно висеть над допотопным телевизором в доме, лишенным какой-либо сигнализации и с единственным жильцом — стариком со взглядами левого толка. Сама Лу всё оглашение завещания проревела, пока Пат не выдержал, сунул ей в руки упаковку бумажных салфеток и предложил ей прекратить рыдать, всё равно ничего уже не поделаешь. Лу всхлипывать не перестала и обозвала моего друга чурбаном. А Пат тихо сообщил мне угрюмым тоном, что если Лу не перестанет, то он и сам не выдержит…
… Позже даже Сириус признал, что это не дом — а проходной двор — приходи, кто хочет, и наложил втихомолку парочку защитных заклинаний. Эти несколько дней мы как раз с ним и занимались тем, что оформляли неожиданное наследство — крёстный даже пару раз кого-то приложил Конфундусом. Не терплю, говорит, бюрократические проволочки.
Ну, так вот — я шёл к Пату. Небо было хмурым, я в принципе тоже. Мысли вертелись вокруг Арчи — странно и грустно было осознавать, что человека больше нет. Как оказалось, он простудился, а простуда обострилась пневмонией, ну и сами понимаете… Да ещё в голове крутилась странная смесь эмоций по поводу дома — тут были чувства и благодарности, и вины, что, вроде бы, я и не просил, и не заслужил… Но наверное это свинство — человек просто хотел, что бы я получил этот дом. Я ничего не выпрашивал. Это было его желание, и я должен достойно принять последний подарок Арчи Гудвина…
Пат, взъерошенный и, видимо, недавно проснувшийся, сидел на кухне, и с видимым удовольствием на лице уплетал холодную китайскую лапшу из картонной коробочки, расписанной иероглифами. На столе перед ним распростёрлась «Дейли Ньюс».
— У тебя обострение страсти к азиатской кухне? — поинтересовался я.
Пат совершил неопределённый жест головой и пробормотал:
— Давно такого кайфа от еды не испытывал! В Хогвартсе, конечно, кормят на убой, но этого, — он указал палочками на лапшу, — как-то не хватает.
— Соскучился по двадцатому веку? — усмехнулся я.
— Не поверишь, я вчера телек до двух ночи смотрел — всё подряд. Все тупые ток-шоу и дурацкие фильмы пересмотрел. Так на диване и уснул. А проснулся, представляешь, в полной уверенности, что мне всё приснилось. Ну, Хогвартс там, магия, Снейп… Я к тётке подошёл и на полном серьёзе спрашиваю — правда это или нет…
— Может тебе пора к доктору Спенсеру? — засмеялся я и постучал пальцем по виску.
— Да иди ты! — ответил Пат и вернулся к своей лапше.
Мы замолчали. На кухню пришла тётя Мэг и налила кофе. Все последние события так быстро сменяли друг друга, и поэтому Пат мне ещё не рассказывал о своём разговоре с папашей, да и пророчество, о котором я вспомнил только сегодня утром, мы на трезвую голову ещё не обсуждали.
Потом тётя Мэг ушла на очередной частный урок, не забыв предупредить нас, что мы не в школе и колдовать нам нельзя. Пат пробормотал что-то в духе «не больно то и хотелось» и закурил. Мы молчали какое-то время. Потом мой друг глянул на часы и сказал:
— Лу звонила утром. Разбудила, зараза… Придёт через минут пятнадцать.
— А я Гермионе твой номер дал, — сообщил я, — она позвонит, когда приедет из Хогвартса.
— Ты ей сказал? — глянул на меня сквозь дым Пат, — ну, про пророчество.
— Сказал, — вздохнул я, — когда объяснял, по какому поводу напивался.
Пат хохотнул.
— Вы даже не встречаетесь, а ты уже перед ней отчитываешься!
— Ни перед кем я не отчитываюсь! — возмутился я, — просто она спросила, я ответил… Я про это долбанное пророчество сам-то забыл, как только письмо от Лу получил. Сегодня проснулся, лежу — как в голову стукнет — блин, я же должен Волдеморта прикончить! Всё утро у зеркала пытался убедить себя в том, что я — герой.
— Ну и как? Удалось? — саркастически поинтересовался Пат.
— Нет, — кисло хмыкнул я, — не удалось. Только зеркало достал. До чего они у Сириуса молчаливые, так это посоветовало заткнуться и побриться.
Я помолчал и добавил.
— Суперсилу я тоже не знаю, где искать.
— У тебя же она есть, — вспомнил Пат, — любовь, да?
— Угу. Но вряд ли это значит, что я должен зацеловать Волдеморта до смерти.
Пат засмеялся и вдруг серьёзно спросил:
— А знаешь, как меня мама хотела сначала назвать?
— Могу догадаться, — хмыкнул я. Мой друг скривил рожу.
— Представляешь, как мне, оказывается, повезло родиться семнадцатого марта! Сам бог велел назвать ребёнка в честь виновника торжества. Тётя очень настаивала.
Да, как-то не вяжется образ моего друга с именем Северус. Как бы мы тогда его звали? Сев? Интересно, кто-нибудь называет профессора Снейпа Севом?
— А знаешь, за что он мне тогда въехал? — продолжал вольное изложение Пат, — не за себя обиделся. За Хогвартс. Не смей, говорит, оскорблять место, которое для многих стало родным домом.
Пат бросил долгий взгляд на тлеющую сигарету и продолжил свой монолог. Я его ни о чём не спрашивал — его право рассказывать мне то, что он считает нужным.
— Он меня в свой кабинет приволок и дал какую-то гадость, от которой меня чуть не стошнило, и я мигом протрезвел. Ты даже не представляешь, до какой степени отвратно моментально трезветь. Может он, конечно, хотел избавить сыночка от мук похмелья, но лично я ему за это не благодарен… Ну, мы поговорили… вроде как, — невесело скривился мой друг, — вообще, говорил в основном я. От него то каких-то ошеломляющих речей и признаний я не услышал… Да я и не уверен, нужны ли они мне… Может, он ожидал, что я извинюсь, или… не знаю, что. Ну, я тоже молодец, спокойно так сказал, что от своих слов не отказываюсь, и мне вообще-то без разницы, кем он мне приходится, и что поступать он со мной может, как ему угодно, только пусть отпустит меня спать. А мне действительно, после этой дряни так спать захотелось, думаю — усну прямо на ходу… А он… то ли расстроился, то ли обрадовался — хрен его разберёт с его-то рожей. Может, ему тоже всё равно…
